И. МЕДВЕДЕВА, Т. ШИШОВА

“ГАРРИ ПОТТЕР”: СТОП

(Попытка экспертизы)

 

В последнее время как-то незаметно произошло множество подмен. Взять хотя бы нынешнюю привычку по любому поводу требовать “комплексной экспертизы”. Раньше мнение экспертов запрашивалось только в тех случаях, когда без высокопрофессиональных знаний и навыков разобраться было невозможно. Теперь же и нечто очевидное, бесспорное подвергается экспер­тизе. Сколько раз родители школьников обращались к нам с просьбами поре­комендовать экспертов, которые бы втолковали директору, что рассказывать детям на уроках про “безопасный секс” и гомосексуализм вредно для психики! Ведь сами они “не специалисты” и не компетентны решать такие сложные вопросы. Хотя еще недавно любая полуграмотная бабушка без всяких специалистов знала, что детей развращать нельзя. Это было очевидно для каждого, у кого осталась хоть крупица здравого смысла.

Серьезная подмена произошла и в области здравого смысла. Раньше здравый смысл занимал место золотой середины между двумя видами умопомрачения: бездумным шквалом эмоций и бездушной формальной логикой. Но потом (не без помощи экспертов) здравый смысл причислили к некомпетентности и оголтелости. А под вывеской здравого смысла стала выступать формальная логика. Вроде бы, кто логично рассуждает, тот и ученый, специалист. Куда нам до него! А если он еще цитирует великих и если у него безапелляционный, временами несколько иронический тон — тут уж все замолкают в почтительном страхе.

Опасность такой подмены мы хотели бы показать на примере модной сейчас серии книг Дж. К. Ролинг про Гарри Поттера. Точнее, на примере полемики вокруг этих книг.

Поначалу даже бешеная рекламная кампания большинство людей с толку не сбила.

— И чего так много шума? — удивлялись они. — Белиберда какая-то, и написано халтурно. Зачем детям голову дурят?

Православные же люди были в своих оценках еще более категоричны, говоря, что книга культивирует интерес к колдовству и магии и тем самым подталкивает детей к оккультизму. Обе оценки — вполне в русле здравого смысла. Хотя потом, когда реклама стала запредельной, некоторые не выдержали и сорвались на эмоции. И незамедлительно были посрамлены авторитетными экспертами. Суть стройных рассуждений которых сводилась к следующему:

а) Магия есть в любой волшебной сказке. Что ж, теперь и их запретить?

б) Вообще ничего плохого в книгах о Поттере нет, они хорошие и добрые.

в) Дети прекрасно понимают, что колдовство в книге понарошку, и, конечно, не будут применять его в жизни. Тем более что магические рецепты Ролинг включают в себя волшебные ингредиенты (типа рога единорога), которых в природе не бывает.

г) В английской традиции более свободное обращение с темными силами, так что нет оснований предполагать, будто “Гарри Поттер” был написан с целью воспевания демонических чар. Просто у англичан так принято.

д) Короче говоря, эта сказка сама по себе — хорошая, вот только появилась она не в лучшие времена. А лет сто назад ее восприняли бы как добрую фантазию, да и в советской реальности это было бы безобидно. Но сегодня книга Ролинг стала капелькой, влившейся в мутные потоки нео­язычества.

е) Однако в любом случае запрещать чтение “Поттера” бессмысленно. Не те времена. Лучше читать книги вместе с детьми и, оттолкнувшись от текста, вести пропаганду всего доброго и хорошего.

Со следующего пункта прибавляются аргументы для православных:

ж) Если они, православные, будут плеваться и сжигать “Гарри Поттера”, армия сатанистов, пожалуй, пополнится множеством новобранцев. Причем вина ляжет не на автора книги, а на ее хулителей. Раз они поносят книги, в которых ничего плохого о христианстве не говорится, значит, они сами плохие. Поэтому не пойду я к ним, а пойду лучше к сатанистам.

(Тех, кто хочет более подробно ознакомиться с примерами такой аргументации, отсылаем к газете “Радонеж”, № 4 (122), 2002 г.).

Признаться, мы книги Ролинг читать не собирались. Но работа детского психолога обязывает отвечать на вопросы родителей. А вопросы о Гарри Поттере вдруг посыпались лавиной, и были они отнюдь не праздными. Родителей не на шутку волновала искаженность поведения детей под воздействием “Гарри Поттера”.

— Я вроде бы радоваться должна, что сын приобщился к чтению, а мне почему-то страшно. Нездоровый у него какой-то интерес...

— А мой читает и перечитывает, ничего другого знать не желает. Попробуешь что-то сказать против — делается как бешеный: грубит, орет, даже с кулаками бросается. В общем, сам не свой стал.

У каких-то детей в процессе психологических занятий выявлялись глубинные, устойчивые страхи, возникшие по прочтении этих книг. Некоторые рисовали рисунки, от которых за версту пахло мрачной мистикой.

Интересен и рассказ нашей знакомой о влиянии “Гарри Поттера” на ее приятельницу, взрослую женщину, мать двоих детей:

— Она как-то спросила меня между делом, нравится ли моим детям “Гарри Поттер”. Я ответила, что они эту книгу не читали. И тут она так возмутилась, закричала, что я не имею права лишать детей счастья. Все, дескать, читают. Ее, взрослую, и ту захватило. А они что, хуже? Договорилась до того, что я их уродую, краду у них детство. Я пыталась ей объяснить, что они и сами не хотят, но она не слушала и все кричала, кричала, — я ее такой никогда не видела. Нормальная, интеллигентная женщина...

Конечно, не все дети и не все родители реагировали так бурно, но про­явив­ших бурную реакцию было немало. Так что пришлось нам — по профессиональной обязанности — не ограничиваться чьими-то “экспертными оценками”, а все же взять в библиотеке одну из четырех книг, которая в тот момент там была, а именно вторую: “Гарри Поттер и тайная комната”. Собирались потом взять другие, но быстро поняли, что нам и этой вполне достаточно.

Чем дальше мы читали, тем больше изумлялись. Может быть, нам с некоторыми экспертами попались разные книги? Да нет, основной из них, диакон Андрей Кураев, как раз ссылался на вторую. И тогда мы решили высказаться. По основным, как нам кажется, пунктам.

 

ПУНКТ “А”: ПРАВО НА ГРАЖДАНСТВО
В ВОЛШЕБНЫХ СКАЗКАХ

 

Утверждение про хорошую детскую сказку неверно прежде всего потому, что “Гарри Поттера” вообще нельзя сопоставлять ни с народной, ни с авторской волшебной сказкой. Главный герой, главный действователь волшебной сказки — человек. И он никогда не бывает волшебником. Хотя может получить волшебный атрибут или волшебное свойство, но лишь на время. Волшебники же выступают в сказках либо как противники, либо как помощники героя. Причем основное здесь — не волшебные атрибуты, а личные качества протаго­ниста, за которые он, собственно, и бывает вознагражден волшебными дарами.

Героиня сказки “Гуси-лебеди” не могла воспользоваться волшебством, пока ее своеволие не сменилось послушанием. Не хотела девочка сорвать яблоки, чтобы облегчить яблоне ветви — никто ей помогать не собирался. Исправилась — получила подмогу.

Даже совершенно фантастические антропоморфные персонажи сказок: вытесанный из полена Буратино, мальчик-луковка Чиполлино, Незнайка, Гвоздик, Карлсон — тоже не волшебники. И это не случайно. Сказка создает модель мира, а миром (во всяком случае, христианским) не должны править маги и чародеи. Это, пожалуй, главное условие интеграции языческих персонажей в сказки христианского мира: не гражданство (и уж тем более не право на верховную власть!), а только вид на жительство для добрых волшебников и строжайшая, на грани гетто, черта оседлости для злых.

Вспомним Царевну-лягушку (такую прекрасную!) и Чудище из “Аленького цветочка” (такое благородное!) — даже они жизненно зависят от людей. Человек, а вовсе не волшебник, всегда занимает в волшебных сказках главенствующее место. (Что тоже своего рода компромисс с язычеством, ведь Бог в большинстве сказок как бы не присутствует. Хотя традиционная для христианства система ценностей сохраняется.)

Столь важное место отведено человеку в сказках неспроста. Поскольку сказка играет огромную воспитательную роль, очень важно, с кем отождеств­ляет себя ребенок, на кого он равняется, кому хочет подражать. Конечно, все дети хотя бы иногда мечтают о волшебной палочке, но в сказках они больше всего сопереживают не волшебникам, а главному герою. Поэтому принци­пиально важно, кем он будет: человеком или чародеем.

В “Гарри Поттере” все шиворот-навыворот. Главный герой — волшебник, почти все остальные персонажи — тоже. Люди фигурируют где-то на обочине. Либо как негодяи (Дурсли), либо как полудурки. И, уж конечно, как существа низшие по отношению к магам. Их даже людьми-то толком не называют, все больше простаками, простецами, маглами. Таким образом, ребенок исходно отчуждается от людей, изображенных в книге Ролинг. Мало того, что он сопереживает главному герою-волшебнику, так еще и люди не заслуживают ни сочувствия, ни элементарного уважения.

Характерно в этой связи использование слова “простец”. В русской культуре оно имеет скорее положительную окраску — бесхитростный человек с детски чистым сердцем, на самом деле мудрый, но мудрость эта “не от века сего”. То есть человек, близкий к Богу, такие встречаются среди монахов, странников, юродивых. В контексте же “Гарри Поттера” слово “простец” дискредитируется. Всего один пример:

“Мистер Уизли (добрый волшебник. — Авт.) за ужином усаживал Гарри рядом с собой и засыпал вопросами о жизни простецов. Особенно его волновали электрические приборы и работа почтовой службы.

— Ну и ну! — удивился он, услыхав от Гарри про телефон. — Сколько же всего они напридумывали! А что еще им, бедным, остается делать без магии!”

Допустим, “простец” — это ляп переводчика. (Хотя такой опытный литера­тор, как М. Н. Литвинова, могла бы сообразить, что показывать “простецов” недоумками по сравнению с колдунами довольно кощунственно.) Но, во-первых, нашим детям, читающим по-русски, нет дела до того, какое слово употреблено в оригинале. А во-вторых, и там ситуация ничуть не лучше. Слово “маглы”, придуманное автором, содержит в себе и напоминание о том, что люди не владеют магией (mage-less), и... фактически обвиняет человечество в повальной наркомании, так как “muggle” на жаргоне значит “марихуана”. Кроме того, словом “mug” в Англии называют дурака, которого очень легко обвести вокруг пальца, а глагол “to mug” переводится на русский язык как “разбойное нападение”. В общем, трудно представить себе, что людей в книге хотели похвалить.

Итак, основные принципы существования волшебных персонажей в классической сказке здесь грубо нарушены. Главный герой не просто волшебник, а всесильнейший маг. Этакий король магов. Ему был один годик, а он уже победил Того-Кого-Называть-Нельзя, страшного и ужасного Волана де Морга (по-русски “дьявола смерти”).

В литературном же отношении это беспрецедентная халтура, беззастен­чивая игра в поддавки. Герой на то и герой, что он должен совершить невоз­можное, победить тех, кто заведомо сильнее, могущественнее. Именно это придает произведению драматизм. А тут что? Даже финальная сцена выглядит с точки зрения литературного ремесла позорно. Вдруг откуда ни возьмись на подмогу всесильному Гарри Поттеру прилетает птица Феникс (этакий deus ex machina), выклевывает глаза василиску (интересно бы узнать, почему эта птичка, в отличие от всех прочих персонажей, включая Гарри, не боится смертоносного взгляда чудовища?) и снабжает Поттера чудесным мечом. Если бы автор жила в России и явилась бы с такой поделкой на семинар молодых литераторов, ее бы подняли на смех. У нас и литературные поденщики напрягаются гораздо больше.

Но, может, в задачу автора и не входило создание ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОГО произведения? Ответим на это позже, пока скажем только, что “Гарри Поттер” — сказка наизнанку, антисказка.

Так что, дорогие эксперты, все сказки и сказочное волшебство, конечно же, запрещать не стоит, а вот к “Гарри Поттеру” не мешало бы приглядеться повнимательней.

 

ПУНКТ “Б”: МИЛАЯ, ДОБРАЯ ДЕТСКАЯ СКАЗКА

 

И за границей, и у нас “Поттера” читают дети самых разных возрастов, начиная с шести лет. Некоторые эксперты, правда, утверждают, что предназначен он для одиннадцати-тринадцатилетних. Но нам кажется, это не столь принципиально. Впрочем, мы предоставляем вам возможность самим побыть в роли экспертов.

Вот описание торговых рядов в районе, где обитают злые колдуны: “В витрине под стеклом красовались сушеная рука, заляпанная кровью, колода карт и пристально смотревший хрустальный глаз. Со стен таращились зловещие маски. А на прилавке — кошмар! — разложены человеческие кости разных форм и размеров. С потолка свисают ржавые, заостренные инстру­менты для пыток”. А вот чуть дальше: “...витрины, заполненные... высушен­ными головами... большая клетка, кишащая гигантскими черными пауками... Гарри вздрогнул, поднял глаза. Перед ним стояла старая ведьма с подносом в руках, на котором высилась горка скорлупок. Да ведь это человечьи ногти!”

Не хуже и описание банкетного стола на празднике с очаровательным детским названием “Юбилей смерти”: “Их (Гарри Поттера и двух его дру­зей. — Авт.) обоняния коснулся тошнотворный запах... большие протухшие рыбы... бараний рубец, кишевший жирными белыми червями... протухший лосось... праздничный пирог в форме могильной плиты...”

А вот Гарри слышит голос василиска: “Это был голос, от которого перехва­тывало дыхание, кровь стыла в жилах, голос, который сочился ледяным ядом.

— Иди... иди ко мне... дай мне схватить тебя... разорвать... убить... рвать... терзать... убить... так голоден... так долго... убивать... время убивать... я чую кровь... я чую кровь”.

Что скажете, эксперты-читатели? Не густовато ли для “хорошей, доброй детской книжки, предназначенной для 11—13 лет”?

Конечно, в лавках злых волшебников и не должны продаваться леденцы. Так же как на подносе у ведьмы не должны лежать букетики ландышей. Да и речи василиска не обязаны содержать в себе заверения в дружбе и любви. Вопрос лишь о дозах и о степени натурализма. Ни в 6, ни в 13 лет не полезно представлять себе лежащие на подносе содранные человеческие ногти (ведь не обрезки же имеют форму скорлупок!). И зловещие заклинания с сексуальным привкусом тоже не полезны.

Безусловно, каждый возраст имеет свои особенности. У шестилеток эти бытовые подробности из жизни нечисти вызовут множественные страхи. Что же до возраста, обозначенного как “безопасный”, вынуждены оспорить мнение вышеупомянутых знатоков. В 11—13 лет словесно-образные связи гораздо крепче, чем в 6, фантазия гораздо живее. К тому же она подкреплена обширным багажом знаний. То, чего малыш не заметит, потому что у него за словом не возникнет образ, у семиклассника застрянет в голове, как гвоздь, и будет растормаживать психику, осквернять воображение, тревожить сон.

Другое дело, что такие большие дети стыдятся своих страхов и часто маскируют их напускным цинизмом и ерничаньем. Но защита эта патологична. Душа, закапсулированная в облатку цинизма, становится бесчувственной, и потому цинизм так часто сочетается с жестокостью. Особенно актуальна эта сцепка как раз для подросткового возраста, когда бурление крови и без того готово обернуться агрессией.

Сегодняшняя подростковая масс-культура склонна провоцировать садизм. Но “милая, добрая детская книжка” даже на таком общем фоне — “это что-то”, как говаривала героиня одной телерекламы.

“Кто-то из третьекурсников нечаянно забрызгал лягушачьими мозгами весь потолок в подземелье”. (Сколько ж лягушек нужно было извести, чтобы забрызгать ВЕСЬ потолок?!)

Очень идиллично развлекаются и друзья Гарри Поттера (не забывайте, это добрые волшебники, не то что ведьма со скорлупками ногтей на подносе!): “За окном по аспидно-черным стеклам хлестал дождь, но в комнате было светло и уютно. В камине пылал яркий огонь. Сидящие в мягких креслах школьники читали, разговаривали, делали уроки. Фред с Джорджем ставили опыт: что будет, если скормить саламандре бенгальский огонь... В кабинете ухода за волшебными существами Фред освободил из заточения ярко-оранжевую ящерицу, и сейчас она дымилась на столе, окруженном кучкой любопытных... Саламандра вдруг взмыла вверх и бешено закружилась по комнате, громко треща и разбрасывая искры. Изо рта у нее посыпались оранжевые звезды, раздался легкий взрыв, и саламандра, охваченная пламенем, исчезла”. Образованные взрослые, конечно же, знают про мифическую саламандру, которая в огне не сгорает. Но дети об этом даже не догадываются. И в данном случае не догадаются, хоть и прочитают, что саламандра обитала в кабинете ухода за волшебными существами. Зато они вполне могли слышать, как саламандрой называют обычную ящерицу. Так что в их представлении живая оранжевая ящерица была взорвана потехи ради.

Обратите внимание, в какой расслабляюще-уютной обстановке происходит убийство саламандры и как оно эстетизировано. Особенно романтичны оранжевые искры изо рта. Прямо рецепт изготовления живой петарды — засунь бенгальский огонь в ящерицу и получишь необычный по цвету фейерверк. (Между прочим, за неимением ящерицы кто-то из юных читателей может развлечься подобным образом, “скормив” бенгальский огонь кошке или хомячку...)

Смерть вообще старательно девальвируется в “милой, доброй сказке”. И не только рептилий.

Два преподавателя школы магов сражаются на дуэли. Один падает. Слы­шится возглас: “Он жив?”

“Да хоть бы и нет!” — дружно ответили Рон с Гарри”. (Опять-таки добрые волшебники, ученики поверженного.)

Или о другом преподавателе: “Лекции читал профессор Бинс, единст­венный во всей школе учитель-привидение... Говорили, что этот древний сморчок и не заметил, как умер: пошел однажды на урок, а тело так и осталось сидеть у камина в учительской.”

И еще одна милая шутка положительных героев: Гарри интересуется, за какие такие особые заслуги выпускник школы магов Реддл получил награду.

“Да за что угодно, — отвечает его друг Рон. — Может, он спас профессора от гигантского спрута... Или убил Миртл, а это кому угодно принесет славу”.

Не читавшим книгу объясняем: Миртл — по сути, самый трагический персонаж книги “Гарри Поттер и тайная комната”. Несчастная девочка, над которой издевались при жизни и продолжают издеваться после смерти. Мертвый ребенок, образ которого писательница старательно принижает и уродует. В результате к невинной жертве вместо сострадания возникает чувство презрения и брезгливости. Миртл — плакса (ха-ха!), толстая, прыщавая, очкастая (хи-хи!), ее привидение обитает в женском туалете (обхохочешься!). И мало того, что это туалет, так он еще и “унылый, обшарпанный... Под длинным, в разводах и пятнах зеркалом тянулся ряд треснутых каменных умывальников. В мокром полу отражались тускло горевшие огарки свечей (как вам такая пародия на усыпальницу? —Авт.); краска на дверях кабинок облупилась и кое-где висела хлопьями, у одной дверь болталась на единст­венной петле”.

И на взрослых-то такое описание действует отталкивающе, а уж на современных детей, старательно ориентированных телевидением и рекламой на эталоны евроремонта, — и подавно.

По-садистски преподнесен и один из самых душераздирающих моментов. Миртл, замученная издевательствами, решила покончить с собой. Но в последнюю минуту вспомнила, что она и так уже умерла. То есть ей никуда не деться от насмешек, она обречена на вечные муки.

А теперь посмотрим, как об этом говорится в книге. Миртл рассказывает Гарри и его друзьям, зашедшим в ее пристанище (вовсе не для того, чтобы ей посочувствовать, а чтобы получить нужную информацию):

“— Меня так обидели на празднике, что, вернувшись сюда, я хотела удавиться, а потом вспомнила, что я... что я ведь...

— Умерла, — помог Рон.

Миртл горестно всхлипнула, взлетела над бачком и нырнула прямо в унитаз, обрызгав друзей с головы до ног. Из водосточной трубы донеслись ее приглушенные стоны.

Рон и Гарри разинули рты, а Гермиона разочарованно пожала плечами:

— Между прочим, для Миртл это может считаться весельем. Ладно, пойдемте отсюда”.

Такого “добра” в книге навалом. Тут и комический образ еще одного привидения по имени Почти Безголовый Ник: его во время казни 45 раз ударили тупым топором по шее, но так и не смогли обезглавить окончательно. Или описанный с глумливым юмором шабаш призраков на “юбилее смерти” вышеупомянутого Ника. Но если мы будем цитировать все, то никогда не перейдем к следующему пункту полемики, который гласит, что колдовство в книге “понарошку” и дети не будут его применять в жизни.

 

ПУНКТ “В”: ПРИГОТОВЛЕНИЕ КОЛДОВСКОГО БОРЩА
ПО “ПРАКТИЧЕСКОЙ МАГИИ” ПАПЮСА

 

Увы, печальная практика уже опровергла теории уважаемых экспертов. Первыми российскими жертвами стали 20 новосибирских школьников, доставленных в больницу в тяжелейшем состоянии из-за отравления медным купоросом. Отравили их восьмиклассники, вдохновленные “хорошей, доброй сказкой”. На перемене они подошли к четвероклассникам и дали им емкость, сказав, что в ней волшебный напиток, сделанный по рецепту Гарри Поттера.

Вы когда-нибудь слышали, чтобы дети совершали подобное под влиянием, например, “Алисы в Стране чудес”? Или “Волшебника Изумрудного города”, “Трех толстяков”?

Конечно, ученики 8-го класса не путают происходящее в книге с реаль­ностью жизни. И, давая младшим медный купорос, украденный в химическом кабинете (герои “Поттера”, кстати, очень часто воруют), не могли не знать, что это волшебное зелье “понарошку”, а на самом деле — особо опасный яд. Так что если исходить из формальной логики, то да, конечно, применительно к данному случаю книги про Гарри Поттера не назовешь настоящими учебными пособиями по колдовству. Но, начитавшись их, новосибирские школьники заразились этакой веселой жестокостью. Сами захмелели от зелья черного юмора, когда унизить, причинить боль и даже умертвить — это “прикольно”. И кто считал, сколько таких школьников по всему миру?

Реакция тех, кого отравили, настораживает еще больше. Ведь им 10 лет, а не 5, и было их целых двадцать! Представляете, ни один из двадцати не усомнился, все доверчиво выпили “волшебный напиток”. Причем поверили не авторитетному взрослому — маме или учительнице, — а ребятам чуть постарше. Значит, жертв “зелья” книга не только увлекла, она произвела на них поистине гипнотическое впечатление. В их головах, вопреки утверждениям экспертов, вымысел и реальность как раз перепутались. Мечта о волшебстве, живущая в каждом ребенке, была разогрета книгой про маленьких всемогущих волшебников до страстной жажды. И вовремя протянутый для ее утоления медный купорос их не испугал, потому что страсть заглушила здравомыслие. Да что там здравомыслие! — инстинкт самосохранения.

Когда это понимаешь, становятся смешны ссылки на то, что для маги­ческих составов “Гарри Поттера” нужны, дескать, рог единорога, волшебная палочка, перья Феникса... А раз их в природе не существует, не стоит и беспокоиться. Но это все равно как утверждать, что современная хозяйка никогда не сможет приготовить борщ по дореволюционной поваренной книге Елены Молоховец — ведь там в рецепт входят спаржа и каперсы! Наши женщины нимало не смущаются отсутствием в хозяйстве побегов молодой спаржи, а берут из рецепта Молоховец свеклу, морковь, лук, картошку и готовят отменный борщ. Почему же детей должно смутить отсутствие пера птицы Феникс? Других-то ингредиентов хоть отбавляй. Обрезки ногтей и волос, которые пускают в ход герои книги для приготовления колдовского зелья (прямо как в “Практической магии” Папюса!), — вовсе не экзотика. И лягушки тоже...

Ну а уточнение рецептуры можно произвести по другим книгам. Благо “Гарри Поттер” и тут дает ориентиры, упоминая совершенно необязательные в детском хозяйстве приворотное зелье, любовный напиток, каббалистику и древние руны.

 

ПУНКТ “Г”: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ КОШКИ,
КОРЕНЬ МАНДРАГОРЫ И ТВОРЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ТРАДИЦИЙ

 

С тезисом про английскую традицию, допускающую более свободное обращение с темными силами, можно согласиться. Наша Тамара только поцеловалась с Демоном — и сразу дух вон. А у них благочестивая дева родила от сатаны — и хоть бы хны (простите за нечаянную рифму). Сынок вырос и стал волшебником Мерлином — “белым”, “хорошим” магом.

И представления о добре и зле у англичан специфические. Кто еще из европейцев истребил почти все туземное население двух континентов — Северной Америки и Австралии? Не говоря уж о том, что Англия — родина футбола, в котором мячом первоначально служила... отрубленная челове­ческая голова. Представляете, какой спортивный азарт охватывал игроков и болельщиков? Какой чисто английский юмор пронизывал это зрелище? Вот и Ролинг показала себя истинной англичанкой, она эти традиции творчески развивает. У нее призраки играют не чужими головами, а своими. И не в футбол, а в хоккей и в поло.

Так что все основания утверждать, что книга была написана с целью воспевания демонических чар, все-таки существуют. Вряд ли на ровном месте представители самых разных церквей в самых разных странах, в том числе и в Англии, резко протестуют против книг Ролинг. Например, генеральный секретарь Союза педагогов и университетских профессоров Англии Питер Смит заявил, что “премьера фильма о Гарри Поттере приведет к появлению нового поколения, открывшего для себя мир магии”. “Энтертейнер”, одна из самых больших компаний детских товаров и игрушек, запретила появление на своих прилавках продукции с изображением Гарри Поттера, сказав, что ее беспокоит то неконтролируемое состояние, в которое приходят дети. В главном офисе “Союза американских библиотек за свободу мысли” в 1999—2000 гг. было зарегистрировано 1118 письменных протестов против “Гарри Поттера”. И это менее четверти от общего числа протестов, в которых содержатся требования изъять из школ и библиотек книги Ролинг за их “оккультно-сатанинский” характер!

А Кэрил Матришиана, пережившая в свое время увлечение оккультизмом, сняла документальный видеофильм “Гарри Поттер — колдовство в новой упаковке, показывающей зло как норму”. “Через книги про Поттера, — говорит Матришиана, — дети даже дошкольного возраста приучаются к человеческим жертвоприношениям. Им показывают, как высасывают кровь из мертвых животных, как духи овладевают человеком”. Говорит она и о других сатанинских ритуалах, например о сцене на кладбище в четвертой книге. В котел с колдовским варевом служитель Волана де Морга Вормтейл опускает сверток, в котором находится змееподобное существо — так сказать, бренные останки главного злодея. Затем в котел магическим способом переносят кости отца этого злодея. Затем Вормтейл отрубает себе правую руку (до чего ж милая, добрая детская книжка! —Авт.) и тоже бросает ее в котел. И, наконец, Вормтейл добывает кровь присутствующего при этом действе Гарри и пополняет ею содержимое котла. В результате Волан де Морг оживает.

Матришиана свидетельствует о множестве буквальных совпадений колдовских ритуалов “Поттера” с ритуалами сатанинской секты Викка, офи­циально зарегистрированной в США.

Даже сама писательница не отрицает оккультного характера своих книг. В радиоинтервью, которое она дала 20 октября 1999 г. на National Public Radio, Ролинг рассказала о проведенном ею специальном исследовании магических обрядов и язычества. По ее собственному признанию, она это сделала для того, чтобы колдовство в “Поттере” выглядело более реалистич­ным. Не сказочным, как уверяют нас эксперты, а реалистичным! Примерно треть обрядов, описанных в ее книгах, с гордостью заявила Ролинг, основано на настоящих оккультных действах.

Эти сведения мы почерпнули из статьи гречанки Елены Андрулаки, с которой так азартно полемизирует диакон Андрей Кураев в статье “Кто боится Гарри Поттера?” (“Радонеж”, № 4 (122), 2002 г.). Или, вжившись в роль адвоката, он настолько увлекся, что не заметил, как сама его подзащитная призналась в содеянном?

Впрочем, о. Андрей умудрился не заметить и некоторых других столь же очевидных вещей. Елена Андрулаки написала, что во второй книге (как раз той, которую читали и мы) изображено жертвоприношение кошки. Кураев подверг это утверждение разгромной критике. Дескать, и в помине нет никакого жертвоприношения, просто кошка случайно увидела отражение глаз василиска и оцепенела. И вообще, она была не убита, а лишь парализована. Последнее с позиций формальной логики верно. Действительно, впоследствии выясняется, что паралич не был смертельным.

А теперь заглянем в книгу:

“—... рвать... терзать... убить... — явственно услыхал он (Гарри. — Авт.). Это был тот самый голос — холодный, страшный...

— Слышите? — спросил Гарри.

Рон с Гермионой замерли, не сводя с него глаз.

— убивать... время убивать...

Голос начал слабеть. Гарри был уверен, что он удаляется, движется вверх. <...>

— Ш-ш-ш! — напряг слух Гарри. Сверху, скорее всего с третьего этажа, до него донесся голос!

— Я ЧУЮ КРОВЬ!..(В книге выделено крупным шрифтом. — Авт.) Я чую кровь...

У Гарри сжалось сердце.

— Оно собирается кого-то убить! — крикнул он и <...> опять бросился вверх.

На третьем этаже Гарри опять помчался по коридору... На стене между двух окон огромными буквами были начертаны слова, блестящие в свете факелов:

“ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!” (Тоже выделено крупным шрифтом. —Авт.)

— А это что такое?.. что это висит под надписью? — спросил Рон дрогнув­шим голосом.

...висевший под зловещими словами предмет, казавшийся издали мрачной тенью, <...> была кошка школьного завхоза... Окоченевшая кошка была подвешена за хвост на скобе для факела. Выпученные глаза были широко раскрыты.

— Трепещите, враги наследника! — громко крикнул кто-то. — Сначала кошка — следующими будут те, в чьих жилах течет нечистая кровь!”

Кошкой завхоза госпожи Норрис дело не ограничивается. В “Тайной комнате” есть и другая линия, причем в данном случае жертвоприношение совершают “хорошие” колдуны. Мы имеем в виду приготовление оживляющего настоя из мандрагоры — растения, “волшебный” корень которого традиционен в колдовских ритуалах.

Уже само по себе описание этого “растения” обескураживает. Вместо корня у молодой мандрагоры “крошечный, испачканный землей, безобразный младенец”. И хотя листья у него растут прямо из макушки, а кожа бледно-зеленая и вся испещрена разноцветными точками, ведет он себя как человек. Не желая расставаться с насиженным местом, этот младенец кричит, брыкается, корчится, молотит острыми кулачками, скрежещет зубами. Потом, вступив в переходный возраст, мандрагоры становятся нервными и замкнутыми. А достигнув половой зрелости, закатывают шумные вечеринки и лазают друг к другу в горшки. Тут-то они, как учит профессор школы магов, и готовы к использованию — их следует убить и употребить в зелье. А как еще понимать слова: “Вот юношеские прыщи сойдут, и мы снова их пересадим. А после этого нарежем и приготовим настойку”?! “Их” — это в данном случае корни-человечки.

Да, Ролинг честно потрудилась на ниве оккультизма. Корень мандрагоры — это не просто оккультизм, а крутой оккультизм. По преданию, мандрагора вырастает на том месте, где пролилось семя повешенного (отсюда, вероятно, и образ корней-младенцев).

Вы скажете, что дети этого наверняка не знают. Но, во-первых, заинтере­совавшись благодаря “Гарри Поттеру” магией, они легко могут продолжить оккультное образование — учебная литература подобного рода нынче не дефицитна. А во-вторых, даже без этих знаний картина, нарисованная Ролинг, чудовищна по своей жестокости: человечков-мандрагор приносят в жертву ради благополучия других, более достойных, существ.

Как же удается писательнице отключить у читателей сострадание? Да старым, как мир, способом: внушая, что попискивающие и шныряющие по горшкам корни — это недочеловеки, к тому же очень противные и опасные. Например, младенец мандрагоры называется “безобразным”, он “истошно орет”. Так внушается отвращение. (Кстати, это на удивление созвучно эпитетам, которыми любила награждать малышей основательница “плани­рования семьи” Маргарет Зангер, тоже знавшая толк в оккультизме. А жертвоприношение младенцев в медицинских целях сейчас с успехом осуществляют в России последователи неистовой Маргарет, занимающиеся фетальной терапией — изготовлением и применением лекарственных снадобий из абортированных младенцев — и не стесняющиеся заявлять во всеуслы­шание, что это очень благородно, когда один нерожденный ребенок спасает десять живущих. Источник подобного “гуманизма” все тот же — зловонное болото Нью-Эйдж, фашистской “религии Нового Века”.)

А вот так внушается страх: плач мандрагоры, оказывается, смертельно опасен для тех, кто его слышит. Поттеру и компании приходится даже специальные наушники надевать — какое уж тут сочувствие...

Вернемся к началу “пункта”. Да, очень может быть, что в генетической памяти юных англичан заложена унаследованная от древних кельтов привычка более свободно обращаться с темными силами. И поэтому первоклассница школы магов Джинни, которая в состоянии одержимости душит петухов, воспринимается ими как юмористический персонаж. И дом, где обитает упырь, действительно кажется им, как и Гарри Поттеру, “самым лучшим домом на свете”. А помело с названием “Нимбус 2000” и имя колдуна “Златопуст” (спародированное “Златоуст”) они вовсе не расценивают как кощунство. (Хотя реакция английской общественности заставляет в этом усомниться.)

Но наши дети живут в стране с иными культурными традициями и хранят в своей генетической памяти иные стереотипы. И если даже у английских детей под влиянием “Гарри Поттера” возникают фобии, нарушения сна, неконтролируемое поведение и прочие патологии, то у нас тем более есть основания волноваться.

 

ДОБАВЛЕНИЕ К ПУНКТУ:
ОККУЛЬТНЫЕ КОРНИ СОВРЕМЕННОЙ АНТИСКАЗКИ

 

И не надо сравнивать “Гарри Поттера” с “Илиадой” и мифами разных народов, как пытаются сделать иные эксперты. Там совсем другая мера условности, и подается все происходящее как дела давно минувших дней. Да и античные герои — отнюдь не дети, отождествить себя с ними гораздо труднее, чем с учениками школы магов “Хогвартс”, где все до боли привычно: классы, парты, любимые и нелюбимые учителя, домашние задания, экзамены, каникулы. Только вместо географии — зельеварение, а вместо унылого задачника по физике и хрестоматии по литературе — учебники с захватывающими названиями: “Встречи с вампирами”, “Духи на дорогах”, “Каникулы с каргой”. Или “Увеселение с упырями”.

“Если б и для меня на самом деле существовала такая школа!” — написала в Интернете пятнадцатилетняя (а не шестилетняя!) девочка. Интернет переполнен подобными детскими высказываниями. Причем, когда читаешь их, нередко бросается в глаза соскальзывание с пригорка мечты в трясину галлюцинаторной реальности. Кто-то видит средь бела дня, идя по городским улицам, озеро и замок, призрачные фигуры. А кому-то любящая крестная вдруг ни с того ни с сего начинает казаться замаскированной ведьмой...

И опять-таки неудобно напоминать экспертам, сравнивающим книги про Гарри Поттера с языческой мифологией, что означает воскрешение язычества через 2000 лет после прихода на землю Христа. И на чью мельницу льет воду Ролинг, облекая древнее язычество в современные одежды. Ведь на самом деле “Поттер” не только знакомит детей с огромным множеством оккультно-сатанинских атрибутов и ритуалов. (Практически все процитированное нами в данной работе несет на себе эту нагрузку, а процитирована лишь малая часть, кое-что из одной книги, таких книг уже четыре, и автор собирается выпустить еще три.) Очевидно, что Ролинг вводит читателей в область оккультных понятий, оккультной философии, оккультной системы ценностей.

«Понятие “оккультизм”, — сказано в очень содержательном докладе Ольги Елисеевой “Оккультные идеи в “Гарри Поттере”, — происходит от латинского “ocultus” — тайный, темный, сокровенный. Это общее название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и природе, недоступных для всех людей, но доступных для избранных, прошедших через особое посвящение и специальную психическую тренировку. Сам ритуал посвящения связан с психическими потрясениями, переживанием смерти и нового рождения. Его цель — достижение нового видения мира, которое открывает доступ к тайным знаниям и позволяет контролировать скрытые силы природы. <...> Оккультизм разработал специфические представления о магии, о науке, о человеческих расах, о конце мира, о странствиях души и жизни после смерти... Оккультизм... претендует на роль так называемой универсальной религии, которая впитала бы все общее, что есть в разных религиозных системах, примирила бы религию с наукой и философией и способствовала бы объединению, а не разделению человечества. Благодаря широкой и открытой пропаганде оккультные знания превратились из тайных наук для избранных в общеизвестную и общедоступную информацию для всех. Этой информации более чем достаточно в “Гарри Поттере”».

Мы не будем перегружать текст подробным разбором оккультных смыслов, заложенных в “милой детской книжке”. Не будем рассуждать о медиумах, в которых вселяются злые духи, о специфически оккультном делении магов на “белых” и “черных”, о сатанинском смысле молнии на лбу Гарри и о том, что означает в эзотерике змея, выползающая из древней статуи. Желающие могут продолжить изыскания сами. Мы же, доверяя святоотеческим предосте­режениям и помня о русской традиции не подходить к миру темных сил слишком близко, скажем лишь о специфически оккультном расизме, которым проникнута книга Ролинг, и об оккультных представлениях о добре и зле, которые она на волне поднятого (беспрецедентной рекламой) интереса с легкостью доносит до детей.

Об отношении магов к людям как к низшим существам мы уже писали. Теперь настало время задать вопрос “почему”. Почему даже добрый Гарри Поттер, желая показать, насколько ужасно семейство злых волшебников, мучающих эльфа Добби, бросает характерную фразу: “Да маглы — ангелы по сравнению с вашей семьей!”? Не какие-то конкретные, “плохие” маглы, а люди вообще, как вид.

А ведь к маглам относилась и мать Гарри, спасшая его ценой собственной жизни. Но и о ней Гарри отзывается как-то для положительного героя странно: “Моя вульгарная мать-магла отвела от меня мою смерть”. Даже если это неуклюжий перевод английского слова “vulgar”, то и при подстановке более мягких синонимов (“простая”, “простонародная”, “обыкновенная”) реплика продолжает настораживать. Так говорит лишь человек, ощущающий свое неоспоримое превосходство. Но в чем превосходство мальчишки-сопляка над матерью, тем более покойной? — Только во владении магией. Это самый главный критерий.

И критерий чисто оккультный: владеешь магией — включаешься в разряд хозяев жизни, не владеешь — низшая раса. Правда, оккультный мир “Гарри Поттера” достаточно демократичен: маглы могут стать магами. Но для этого нужно хорошо учиться, грызть гранит магической науки, как делает “грязно­кровка” Гермиона.

Если же маглы смеют дурно относиться к магии, они без промедления записываются в категорию “плохих”. Взгляд богоборчески-оккультный, ибо все авраамические религии (христианство, мусульманство, иудаизм) безоговорочно считают магию злом и не делят колдунов на плохих и хороших.

Взглянем под этим углом зрения на ненавистное для Гарри семейство его близких родственников Дурслей. Автор не жалеет черной краски для описания дяди Вернона, тети Петуньи и их сына Дадли. Уже их внешний вид вызывает отвращение. Дядя без признаков шеи, в усах у него застревает яичница, у тети лошадиное лицо, Дадли смахивает на поросенка. Он такой жирный, что бока у него свисают с табуретки. Их поведение главный герой (а вслед за ним и читатель) воспринимает как поведение злобных идиотов. Особенно Гарри возмущает то, что они стыдятся его колдовских занятий. Даже имели наглость отобрать у него волшебную палочку и метлу! Им наплевать, что он не выполнит домашнего задания на лето! Монстры, натуральные монстры...

Но если вдуматься, что уж такого монструозного в отношении этих людей к своему племяннику? Они взяли крошечного сироту в семью и воспитывали десять с лишним лет, зная, между прочим, что отец его был колдун (а значит, и у мальчика можно было подозревать дурную наследственность). Да, они плохо относятся к колдовству, они против обучения Гарри в школе магов. Но представители традиционной культуры и должны относиться к колдовству резко отрицательно. А эти люди еще и лично убедились в смертельной опасности магии, ведь от злых чар погибла сестра дяди Вернона, мать Гарри. Да и сам наделенный колдовскими способностями племянник доставляет им одни неприятности.

Ролинг старается изобразить Гарри современной Золушкой (эта неуклю­жая аналогия просматривается очень четко). Но Золушка не колдовала, не устраивала в кухне мачехи погром и не срывала родным прием важных гостей. А Гарри, делая (другой вопрос, вольно или невольно) гадости семейству Дурслей, не испытывает ничего похожего на раскаяние. Ну а о благодарности к ним, его приемным родителям, и речи нет.

Но разве исходя из обычных человеческих понятий о добре и зле, да еще в детской книжке, которая, повторяем, всегда, хотим мы этого или не хотим, играет воспитательную роль, мог такой мальчик стать положительным героем?

Или зайдем с другой стороны: могла ли автор, руководствуясь нормаль­ными представлениями о человеческой нравственности, позволить главному герою такое отношение к вырастившим его людям? То есть позволить себе наградить их таким количеством отталкивающих черт? Нет, конечно, но в том-то и дело, что Ролинг руководствуется совсем иными принципами, исходя из которых людям, посягнувшим на самое святое в мире — магию, нет пощады. По хорошему, они и жить-то недостойны.

Такова подоплека оккультного расизма. И пускай в книгах Ролинг прямо не говорится, как у Блаватской, о шестой расе избранных и ее будущем главенстве на земле, все это один и тот же оккультный замес, адаптированный и обильно подслащенный, чтобы скормить детям. Торговцы наркотиками тоже навост­рились выпускать свою отраву в виде леденцов для приучения малолеток.

“Добро и зло (в книгах Ролинг. — Авт.) вообще пребывают в единстве, — говорит уже процитированная нами выше О. Елисеева, — они как бы разные стороны одного и того же существа. И пребывают в равновесии. Эта идея дана через образ учителя Люпина в третьей книге. Добрый Люпин лучше всех своих предшественников учит детей, как защищаться от темных сил. Но он же каждое полнолуние становится волком-оборотнем, то есть превращается в ту самую темную силу, от которой учил защищаться. Идея равновесия добра и зла в одном существе относится к самому архаичному пласту оккультных представлений”.

Особенно нагло оккультная мистика добра и зла предъявлена в образе главного героя. Разве бывает в детских сказках, чтобы самый гнусный персонаж передал самому лучшему герою часть свой черной “энергии”? Так сказать, подселился в его душу, заряжая ее демонизмом? Представьте себе, что после сражения со Змеем Горынычем и победы над ним добрый молодец при столкновении с очередными злыднями выдувал бы изо рта зловещие языки пламени. То есть добро побеждало бы зло силой, унаследованной от ранее побежденного зла. Для традиционной религиозной системы координат это дичь. А для оккультизма — норма.

Из такого глобального искажения вытекают и более частные. Мы уже не раз упоминали о дурных поступках Гарри и прочих добрых волшебников. И речь не идет о милых детских шалостях, которые позволяли себе Малыш и Карлсон или Дениска и его друзья из “Денискиных рассказов”. Герои Ролинг часто врут, воруют, проявляют жестокость к людям и животным, глумятся, презирают физический труд, систематически нарушают школьные установ­ления, руководствуясь принципом “цель оправдывает средства”.

Нам возразят, что дурные поступки совершают не только герои Ролинг. Например, Буратино продал букварь, купленный папой Карло на последние деньги, и вместо школы побежал в кукольный театр. Уайльдовский Звездный мальчик жестоко обошелся со своей матерью. Но для авторов нормальных детских сказок дурной поступок героя — это повод лишний раз укрепить в детях представления о добре и зле, показать, что безнравственность никогда не остается безнаказанной. Естественно, в хороших произведениях писатели не опускались до плоского морализаторства, но никогда не попустительст­вовали нарушению своими любимыми персонажами моральных запретов.

Гарри и его друзья внеморальны. Белой кости, “шестой расе” человеческие законы не писаны, они — сверх, они — над этими законами. И взрослым следует приготовиться к тому, что, заразившись воспеваемыми в “Поттере” беззаконием и вседозволенностью, их дети будут совершать ненормативные поступки. При этом искренне считая безобразие новой нормой. Тот, кто в это не верит, с апломбом опровергая установочно-воспитательную роль детской литературы, вероятно, никогда не имел дело с живыми детьми.

 

ПУНКТ “Д”: УРОКИ ИСТОРИИ

 

Насчет несвоевременности появления “милой, доброй сказки” (а в дореволюционной России или даже в Советском Союзе это было бы ну абсолютно безопасно) — по данному пункту долго отвечать не стоит. Тут уж триумф формальной логики оборачивается откровенным невежеством. Так и хочется спросить экспертов, изрекающих подобные сентенции: вы действительно настолько несведущи в истории дореволюционной России или прикидываетесь? Дело ведь не в том, что в православной стране книга с оккультно-сатанинской начинкой не повлияла бы на моральный климат, а в том, что в православной стране она просто НЕ МОГЛА БЫ УВИДЕТЬ СВЕТ. Неужто вы не слыхали про строгую цензуру в царской России? Про то, что цензор прочитывал каждую рукопись, претендующую на издание, и далеко не все пропускал. Забыли школьные учебники, где рассказывалось про наших классиков (которые не чета Ролинг, хотя ее вы почему-то сравниваете с Гомером)? Про Пушкина с Лермонтовым, ссылаемых за отдельные стихи, а то и за отдельные строки. Про Грибоедова, который при жизни так и не увидел изданного “Горя от ума”. Про Достоевского, приговоренного к смертной казни (!) за... чтение вслух горстке единомышленников письма Белинского к Гоголю. Скудная же в те времена детская литература была настолько диетической, что даже Андерсеном в ней не пахло. Его читали особо продвинутые взрослые, такие, например, как Лев Толстой.

Но про советское-то время не обязательно узнавать из учебников. Экспертам ведь не 15 лет, они успели пожить при старом режиме. Какие жертвоприношения, какое варево из человеческой крови и конечностей? Какие призраки в сортире?! Совсем недавно, году примерно в 90-м, цензура Минкульта (призывающая сейчас в лице министра Швыдкого материться без всякого стеснения) потребовала смягчить в нашей пьесе для кукольного театра, написанной по мотивам сказки Д. Н. Мамина-Сибиряка “Серая Шейка”, сцену убийства лисы.

— Но у Мамина-Сибиряка охотник ее убивает! — пытались обороняться мы от цензурных нападок. — И потом, она же враг, отрицательный персонаж! Это справедливое возмездие.

Но цензор был непоколебим:

— Одно дело читать, а другое — видеть на сцене. У детей могут возникнуть страхи.

Пришлось оставить злодейку лису в живых (о чем теперь, имея немалый опыт работы с нервными детьми, мы нисколько не жалеем).

Такие строгости кому-то понравятся, а кого-то возмутят — это вопрос особый. Но зачем же искажать факты?

 

ПУНКТ “Е”: ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО — СВОБОДА

 

Теперь о бессмысленности запретов и о совете читать книги Ролинг вместе с детьми. Сея разумное, доброе, вечное...

Особенно прискорбно слышать эти либеральные благоглупости из уст православных людей. Может, и десять заповедей пора отменить, коли запрещать бессмысленно?! Или заповеди — это не строгий запрет, а мягкая рекомендация?

“Родителям православным следует приобщиться к чтению (книг Ролинг. — Авт.), если их рекомендации детям воздержаться от этого чтива не встретят сочувствия, — советует один из участников дискуссии по “Гарри Поттеру” в православной прессе. — Не стоит на них давить, но пусть это дозволение будет рассматриваться как прививка, а не как норма”.

Причем интересно, что тот же автор дает вполне правильную оценку самой книге, которая “вредна тем, что размывает представление о магии как о чем-то опасном, снимает защитные стереотипы”. То есть чтение “Гарри Поттера” может приобщить детей к магии. А как же долг верующих родителей воспитать ребенка в послушании, оградить от соблазна и греха? Почему элементарное воспитание стало вдруг называться “давлением”? И почему, когда говоришь об этом с православными свободофилами, они будто отключаются, у них даже глаза стекленеют, как у повешенной кошки? В чем дело?

А дело в том, что у них самих уже иные боги, иные кумиры. И прогневить возлюбленного идола-свободу — вот что по-настоящему страшно. Его (ее) они защищают самозабвенно, яростно, порой до потери рассудка. Только идолопоклонническим угаром можно объяснить совет попустительствовать безобразию, рассматривая это как прививку. А если потом и другие ваши рекомендации не встретят у детей сочувствия? Скажем, рекомендация воздержаться от воровства? Что, вместе пойдете на дело, мурлыча в утешение себе под нос модный перестроечный шлягер:

 

“Поворую — перестану,

Я вот-вот богатым стану,

И тогда начну опять

Я законы соблюдать”?

 

ОТСТУПЛЕНИЕ: ТРЕНИРОВКА ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКИ

 

Хоть и неловко цитировать такое, но для большей наглядности придется. «А христианский педагог, — пишет диакон Андрей Кураев, — мог бы из этой книжки (“Гарри Поттера”. — Авт.) перенести детей к реалиям своей веры. “Вы уже знаете, что именно жертвенная любовь матери спасла Гарри от злого колдуна? А знаете, ведь так и в христианстве говорят: молитва матери со дна морского достает, из мертвых воскрешает... А хотите, я вам песенку напою, которую недавно в монастыре услышал... Гарри простил предателя Питера Педдигрю? А знаете, в нашей истории был однажды Человек, Который смог простить своего предателя. В своей проповеди Он сказал: “Благословляйте ненавидящих вас”. Обсудим, почему месть не всегда уместна?”».

Ну что? Может, поупражняться и нам в формальной логике? Представим себе, что когда-нибудь (похоже, это время не за горами) появится новая детская книжка, написанная автором некоего африканского племени. В ней будут людоеды, добрые и злые. Причем добрые будут есть только очень больших негодяев, а злые — всех без разбору. В книге будет много зани­мательных приключений и пикантных рецептов. Но, конечно, без пропаганды каннибализма, просто автор будет придерживаться инокультурных для нас, зато естественных для его племени традиций.

Книга выйдет миллионными тиражами, будет широко разрекламирована, приобретет бешеную популярность, оградить от нее детей станет невозможно. И тогда настоящий православный педагог (в отличие от паникеров и мрако­бесов) использует эту книжку для проповеди Евангелия.

Он сделает это очень толково, грамотно, деликатно. Разобрав с детьми сцену финального поедания добрыми людоедами своего главного врага, он скажет, что Христос заповедал нам любить не только друзей, но и врагов. Потом приведет несколько примеров ритуальной антропофагии в древнем язы­ческом мире, чтобы показать, от каких ужасов избавило мир христианство, и т. д.

ПУНКТ “Ж”: О ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ

 

Жаль, что нельзя закончить этими элегическими фантазиями. Но что поделаешь? Остался еще один пункт, грозящий нам обильным пополнением армии сатанистов в случае, если христиане будут нападать на “Гарри Поттера”. Там ведь, мол, ничего плохого о христианстве не говорится, а колдуны с ведьмами, добавим от себя, даже празднуют Рождество и дарят друг другу рождественские подарки.

Но и в порножурналах, как правило, ничего плохого о христианстве не говорится. Там вообще другая тематика, другая направленность. Зачем шум поднимать? Вас что, трогали, да? А будете выступать — доиграетесь. Вырастет целая армия сексуальных маньяков. И виноваты тут будут не порноиздатели, а простая человеческая логика: раз мне “Плэйбой” нравится, а христиане против, значит, что-то у этих христиан не так...

Непонятно только, почему подобная логика названа “простой человеческой”. Она какая-то затейливая, если не сказать — кривая. И как раз по-простому, по-человечески в таких случаях принято говорить: “С больной головы на здоровую”.

И вообще, формальная логика совершенно неуместна, когда речь идет о воздействии на человеческую душу, тем паче на душу ребенка. Кстати, Честертон в одном из своих эссе очень точно заметил (ему вообще была свойственна снайперски точная наблюдательность), что не отсутствие ratio, а как раз его преобладание есть главный признак шизофрении.

 

КАК И ЗАЧЕМ — ОККУЛЬТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
НОВЕЙШЕГО ПОКОЛЕНИЯ

 

Что ж, по всем обозначенным пунктам мы прошлись, теперь можно было бы наш труд и закончить, но споры с такими сильными логиками не проходят бесследно. Мысли оттачиваются, ум проясняется, и в головах постепенно вызревает вопрос: а как, собственно, получилось, что “Гарри Поттер” в одночасье заполонил мир?

Как это возможно, чтобы книги никому не известной и совершенно “не раскрученной” в качестве автора домохозяйки всего за пару лет оказались переведены на 47 (!) языков и изданы общим тиражом в 116 миллионов (!) экземпляров? Почему произведения гораздо более знаменитых (и не сопоста­вимых с Ролинг по уровню литературы) авторов никогда не распространялись с такой космической скоростью? Например, маститая детская писательница Астрид Линдгрен незадолго до смерти призналась в своем интервью, что наибольшую популярность она снискала в России. Большую даже, чем у себя в Швеции. А есть немало стран, где о ней до сих пор не слыхали. Или Габриэль Гарсиа Маркес. Его роман “Сто лет одиночества” быстро сделал автора знаменитым, став классикой XX века. Но и Маркесу пришлось подождать немало лет, прежде чем его книги разошлись по свету.

А тут СМИ всего земного шара, как по свистку, принялись навязывать людям “Гарри Поттера”, внушать, что без него не может обойтись ни один человек от 9 до 90 лет, что с этой книги началась новая эра в детской литературе, что дети впервые за много лет оторвались от компьютера и читают запоем... (Кстати сказать, это ведь тоже очень жесткое давление, но оно почему-то наших либералов не шокирует...) И откуда такая уйма денег, необходимая на столь оголтелую, в мировом масштабе, мегарекламу? Тома, которые пекутся как пирожки, фильм, майки, портфели, тетради, игрушки, открытки. И все это с места в карьер, без какой-либо заметной протяженности во времени. Вот что, в отличие от содержания книги, сказочно: империя Гарри Поттера построена разом, как в сказках возводится за одну ночь дворец.

Но мы все-таки взрослые люди и не должны путать сказку с реальностью. А в реальности любой проект тщательно оценивается инвесторами на предмет риска. В данном случае степень риска, как вы понимаете, была крайне высока: мало того, что об авторе никто слыхом не слыхивал, мало того, что каждый том толщиной почти с “Анну Каренину”, а современных детей часто не заставишь прочитать и тонкого журнальчика, так еще и конкуренция сумасшед­шая. На Западе полно книжного мусора про маленьких колдунов и ведьм, в том числе и в виде фэнтезийных серий. Но их не переводят на 47 языков. Вы вообще представляете себе, какой это географический охват, учитывая, что большая часть земного шара говорит всего на десятке языков (английский, русский, испанский, французский, немецкий, арабский, турецкий, китай­ский, японский, хинди)? Это ж сколько народов надо “просветить”, чтобы наскрести еще около сорока языков! Значит, охватили практически все и всех, вплоть до племени тутси. И совершили это, повторяем, стремительно, невзирая на коммерческий риск.

“Кто это сделал, лорды?” — как вопрошал устами Макбета соотечественник великой Ролинг, некий Шекспир. Кто, не считаясь ни с какими затратами, способен осуществить такой глобальный информационный вброс? Понятно, что это не какое-то отдельное издательство или несколько разрозненных фирм. Подобный всемирный проект может реализовать только очень влиятельная и богатая международная организация или крупная транснациональная корпорация. Но опыт показывает, что сегодня их коммерческая и гуманитарная деятельность теснейшим образом увязана с политикой, а часто и подчинена ей.

Конечно, не все политические силы спешат представиться публике, многие предпочитают быть в тени. Но со временем что-то высвечивается. И иногда узнаешь довольно неожиданные вещи. Например, несколько лет назад в одном из центральных выставочных залов Москвы состоялась невиданная по своей наглости акция: художник на глазах у изумленной публики разрубал топором иконы, а за отдельную плату предлагал поучаствовать в осквернении святынь всем желающим. Причем на разные виды глумления был свой прейскурант цен.

Возмущенные граждане подали в суд. Защитники негодяя с умным видом рассуждали об искусстве перформанса, о праве на творческое самовыражение и о свободе художника. Затем, почувствовав, что аргументация слабовата, начали намекать на психические проблемы “творца”. Но неожиданно из группы поддержки выделилась женщина, которой стало стыдно ломать комедию, и она призналась, что безобразие в выставочном зале носило отнюдь не спонтанный характер. Это была запланированная акция в рамках одного из проектов, спонсируемых фондом Сороса. И цели проекта были отнюдь не творческими, а политическими, о чем свидетельствовало даже его название (естественно, не сообщавшееся широкой публике): изучение реакций радикально настроенных социальных групп.

А если еще немного углубиться в историю, можно вспомнить сексуальную революцию 60-х годов — группы музыкантов, ставших вдруг кумирами половины земного шара, идеологию хиппи, распространявшуюся как-то удиви­тельно шустро (невзирая на отсутствие тогда на большей части планеты “открытого информационного общества”) и включавшую в себя моду на наркотики. Долгое время казалось, а многим и до сих пор кажется, что все это происходило само собой, стихийно. Дескать, что поделаешь? — веяние времени...

Но потом журналисты заговорили о проекте “МК-ультра”, осуществляв­шемся под руководством ЦРУ и направленном на “сдвиг культурной пара­дигмы”. А “сдвиг” этот состоял в создании так называемой “молодежной культуры рока-секса-наркотиков” (по-английски “rock-sex-drug culture”). Интересы разработчиков проекта “МК-ультра” и тем более его заказчиков простирались очень далеко. За мудреным выражением “сдвиг культурной парадигмы” скрывались планы по сокращению рождаемости, канализации протестной энергии молодежи в безопасное русло, намерение ниспровергнуть традиционные ценности, являющиеся оплотом суверенных государств.

Значительно унифицировав культурные коды юного поколения, постарав­шись подогнать их под некий “общечеловеческий” (то есть западный) стандарт, авторы проекта “МК-ультра” совершили мощный рывок на пути к глобальному миру. И, похоже, нечто подобное затевается с “Гарри Поттером”. Только теперь “экспериментальный материал” не молодежь, а дети и подростки. Почва уже основательно унавожена, так что можно действовать гораздо более откровенно, чем при осуществлении “сексуальной революции”.

В проекте “МК-ультра” тоже содержался оккультный компонент, но он был прикрыт борьбой с ханжеской моралью, политическими лозунгами типа “Make love not war”, модой на индуизм и йогу. Сейчас, по расчетам новых (или все тех же?) проектировщиков, видимо, настало время совершить оккультную революцию мирового масштаба, создать для подрастающего поколения единое культурное поле, заряженное магией. Чтобы у детей всего мира, от Кремля до самых до окраин, в ответ на определенные образы и сигналы возникали однотипные реакции.

Нашу догадку подтверждает и список участников. В пропаганде “Поттера” принимает активнейшее участие голливудская компания “Уорнер Бразерс” (свидетельство о чем имеется на форзаце русского перевода). В 1989 году эта компания выпустила видеоклип Мадонны под названием “Как молитва” (“Like a prayer”). Клип рекламировал очередной альбом певицы, а заодно и напиток “Пепси”, не говоря уже о самой компании “Уорнер Бразерс”, которая этот альбом выпустила. В Италии, Германии и некоторых других странах клип запретили, сочтя кощунственным. Вот что пишет об этом немецкая исследо­вательница Элизабет Хелленбройч: “В фильме “Как молитва” знаменитая американская поп-звезда Мадонна разгуливает в полуобнаженном виде по церкви и среди горящих крестов. Потом в церкви происходит насилие и убийство. Затем Иисус сходит с креста и целует ее чуть ли не взасос. После чего певица берет нож и, богохульствуя, протыкает себе руки, имитируя Христовы раны. Вы спросите, кто спонсоры и продюсеры кощунственного видеоклипа? Это директор “Пепси-Колы” Роджер Энрико, потребовавший в своей книге “Война Колы” создать новое “поколение Пепси”. Не буду вдаваться в детали, скажу только, что компания “Пепси-Кола” теснейшим образом связана с латино­американской наркоторговлей. (Ни для кого не секрет, что в культовый напиток “нового поколения” добавляется небольшой процент нарко­содер­жащего вещества из листьев коки, из которых готовят и кокаин. — Прим. авт.) В частности с венесуэльской наркоимперией Сиснеросов”.

Вот и приплыли, все те же и все то же: опять смычка рок-музыки, секса и наркотиков — новых, сатанинских “ценностей”.

Похоже, сатанисты уже открыто рвутся к власти. А когда ставки так велики, когда на карту поставлена возможность покорить сознание огромного множества детей на планете, никаких денег не пожалеешь. Ведь тот, кто завладевает чужим сознанием, обретает и политическое господство. А это дает в руки и нужные экономические рычаги. Так что, безусловно, игра стоит свеч.

В ПОИСКАХ ЖАНРА

 

В начале наших скромных изысканий мы пытались разобраться с жанром “Гарри Поттера” и пришли к выводу, что это не сказка, обещав попозже ответить, что же это такое. Должны честно признаться: тогда мы и сами твердо не знали ответа. Можно было, конечно, написать про вульгаризацию (спе­циально для детей) популярного сейчас жанра фэнтези, но что-то останав­ливало, почему-то казалось, что это лишь отговорка. Интуиция подсказывала некую подмену...

Но главную подсказку дала сама Ролинг. Цитируя названия учебников в школе магов, мы вдруг заметили, что эти учебники уж больно странно называются. Не “Занимательная магия” или “История призраков”, а так, как может называться художественная детская литература (мы имеем в виду языковую конструкцию названия): “Заговор вампиров”, “Каникулы с каргой”, “Духи на дорогах”.

Это с одной стороны. С другой — реальные школьные учебники все чаще пишутся в форме приключений, в них есть некие сквозные герои: мальчики, девочки, зверюшки. Почему бы и детскому пособию по оккультизму не называться “Гарри Поттер и тайная комната” или “Гарри Поттер и узник Азбакана”? Такая гипотеза все ставит на место.

Учебное пособие и не должно отличаться высоким литературным мастерст­вом: самобытностью персонажей, оригинальностью сюжета, тонким психо­логизмом, богатством языка. Здесь не обязательны и даже неуместны законы, которые необходимо соблюдать, создавая художественное произве­дение. Главная цель учебника — максимальная усвояемость материала. Чем увлека­тельней материал, тем лучше он усваивается. Волшебство, магия — сам по себе материал увлекательный, а если к тому же подать его в форме незатей­ливых приключенческих историй с героями-школьниками... Да еще с помощью убойной рекламы внушить, что только читатель “Гарри Поттера” имеет право на звание человека, — тогда можно не сомневаться: материал будет усвоен на пять с плюсом и переход в следующий класс гарантирован.

 

О ВКУСАХ СПОРЯТ

 

Читающий эти строки, наверное, подумал: “Но что же делать, если детям действительно нравится?!”

Это, между прочим, один из самых частых аргументов. Предупреждаешь родителей о какой-нибудь гадости, о чем-то безусловно вредном для их ребенка, а в ответ слышишь: “Так ему же нравится!”

Но детям (как, впрочем, и взрослым) очень часто нравится дурное. “Горе мне, несчастному! Как увлекательно зло!” — восклицает преп. Феодор Студит. А у ребенка, который находится в стадии активного познания мира, к тому же и не разработана оценочная шкала. Он, глядя на мухомор, тянет руку к новому и яркому, еще не зная, что это яд. Взрослый тоже может оказаться в такой ситуации, но гораздо реже. И ему это гораздо менее извинительно, особенно если он родитель, то есть лицо ответственное.

Мало ли что еще понравится детям: взрывчатка, наркотики? Некоторым детям нравится обижать слабых, некоторым — мучать животных.

Не надо кривить душой: тут дело в системе ценностей взрослых. Почему-то родители не рассуждают о бессмысленности запрета, когда маленький ребенок рвется встать на подоконник открытого окна или тянется к коробке с лекарствами. Не рассуждают, ибо такие интересы ребенка осознаются ими как несомненная угроза, несомненное зло. И не стоит себя оправдывать тем, что одно дело трехлетки, а другое — одиннадцати-двенадцатилетние школь­ники, почти подростки. Дети этого возраста еще полностью зависят от родителей, хотя, конечно, справиться с ними бывает сложнее, чем с малы­шами. Особенно если долго потакать их своеволию. Но не желая “связываться” и трепать себе нервы, мы обрекаем себя в дальнейшем на гораздо более затяжные и трудные бои. Так уж устроена жизнь — пытаясь избежать скорбей, человек терпит скорби еще более тяжкие. И лучше осознать это, не дожидаясь вразумления свыше.

Еще совсем недавно подавляющее большинство родителей уверяло нас, что никакая сила не может оторвать их детей от телевизора. Складывалось впечатление, что это новый Молох, электронный удав, который сначала гипнотизирует бедных кроликов, а потом заглатывает, заглатывает... — ненасытное чудище!

Но в последнее время в умах взрослых произошли подвижки, и все чаще в ответ на наш вопрос: “Какие телепередачи предпочитает ваш сын или дочь?” интеллигентные родители недоуменно и даже с легким оттенком превосходства отвечают: “Я ему (ей) ВООБЩЕ НЕ РАЗРЕШАЮ СМОТРЕТЬ ТЕЛЕВИЗОР. Мы и сами не смотрим. Мультики на кассете иногда включаем. Но только наши, советские, нормальные”.

Хорошо, когда побеждает здравый смысл, который так убедительно воспел в своих произведениях Честертон. Тоже англичанин.