ПРЕОБРАЖЕНИЕ ГОСПОДНЕ

Омилия 35
На Преображение Господне

(В полное название Омилии 35 входит также следующее: "В ней доказывается, что хотя божественный свет, бывший при Преображении, и был несозданным, однако он не есть Существо Божие")

...Итак, рассмотрим снова прежде рассмотренные евангельские слова и прибавим к ним остальные, чтобы насытиться заключающимся в них смыслом и всецело стать причастниками божественного вдохновения.
"По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лицо Его, как солнце" (Мф. 17, 1-2). Вот ныне время благоприятное: ныне день спасения, братие, день божественный и новый и вечный, не разделяемый на промежутки времени, не возрастающий и не убывающий, не обрываемый ночью. Ибо это день Солнца Правды, у Которого нет изменения и ни тени перемены. Который, с того дня благоволением Отца и содействием Святого Духа человеколюбиво воссияв на нас, вывел нас из тьмы в чудесный Свой Свет и продолжает все время сиять над головой нашей, будучи незаходимым Солнцем. Будучи же Солнцем Правды и Истины, Он не перестает светить и предоставляет возможность познать Его также и тем, которые любят ложь и произносят неправду о высшем или же своими (злыми) делами являют себя таковыми. Но исполнителям Правды и поклонникам Истины Он являет и вверяет Себя и Своими озарениями радует их. И это - то, о чем Писание говорит: "Свет сияет на праведника, и на правых сердцем - веселие" (Пс. 96, 11). Поэтому и Пророк воспевает Богу: "Фавор и Ермон о имени Твоем радуются" (Пс. 88, 13), предсказывая ту радость, которая позднее сбылась на горе. Исаия же говорит: "разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо". Что же последует за тем? "Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя" (Ис. 58, б, 8). И дальше: "Когда ты удалишь из среды твоей ярмо, перестанешь поднимать перст и говорить оскорбительное, и отдашь голодному душу твою и напитаешь душу страдальца; тогда свет твой взойдет во тьме, и мрак твой будет как полдень" (Ис. 58, 9-10); ибо тех, которых это Солнце явно озарит. Оно и самих делает иными "солнцами", потому что "праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их" (Мф. 13, 43).
Итак, отложим, братие, дела темные и станем делать дела света, чтобы не только в этом дне нам честно ходить, но и стать сынами дня. И тогда придите, взойдем на гору, где Христос просиял, чтобы увидеть сбывающееся там. Лучше же сказать, тогда нас, ставших такими, ставших достойными такого дня. Само Слово Божие возведет в свое время.
А теперь напрягите и поднимите ваши душевные очи к свету евангельской проповеди, чтобы тем временем преобразиться обновлением ума вашего, и таким образом привлекая свыше божественное озарение, стать сообразными подобию славы Господа, лицо Которого просветилось на горе, как солнце. Каким образом "как солнце"? Было некогда время, когда этот солнечный свет не был как бы заключенным в некоем сосуде, в форме шара, потому что свет был раньше формы; Творящий же все сотворил солнце в четвертый день, сочетав с ним свет, и таким образом установил светило, которое рождает день и бывает видимо днем. Вот так и Свет Божества некогда был не как бы заключенным в сосуде, в Теле Христовом, потому что Свет - предвечен, а тело воспринято Сыном Божиим от нас, создано ради нас, заключая в себе полноту Божества; и таким образом оно явилось обожествленным и богосиянным светом. Вот таким образом просветилось лицо Христово, как солнце, "одежды же Его сделались белыми, как свет" (Мф. 17, 2). Марк же говорит: "Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить" (Мк. 9, 3). Итак, следовательно, тем Светом просияли и поклоняемое (божественное) Тело Христово и одежды, но не в равной силе света, потому что лицо Его просветилось, как солнце, одежды же стали светлыми, как прилегающие к Его телу, и через них Он показал, каково одеяние славы, в которое в будущем веке облекутся приближенные к Богу, и каковы одеяния безгрешности, лишившись которых вследствие преступления, Адам увидел себя нагим и устыдился.
Божественный же Лука говорит: "Вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею" (Лк. 9, 29); он ни с чем не сравнивает совершившееся. Марк же прибегает к сравнению: "Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег", но и он показал, что образы и подобия относительно вида этих одежд недостаточны, потому что снег, хотя и бел, но не сияет, имея неровную поверхность... Следовательно, поскольку белизны снега недостаточно для передачи впечатления от блистающих одежд Христовых во время Преображения, то к этому понятию присоединено понятие блеска, кроме того, и этим евангелист показывает, что этот Свет, силою которого одежды Христовы стали сияющими и белыми, был сверхъестественным, потому что не является свойством чувственного света делать белым и сияющим то, на что он падает, но он показывает тот цвет, каков есть на самом деле; а этот Свет, как представляется, покрыл, или лучше сказать, изменил их, что не является свойством чувственного света. А еще более удивительно, что, изменив, сохранил их тогда неизменными, как скоро затем стало очевидно. Разве нечто подобное является свойством известного нам света? Поэтому евангелист, представляя не только сияние и сверхъестественную красоту лица Господня, но и сверхъестественную красоту Его одежд тем, что с белизной снега сочетал и понятие сияния, отвел от мысли, что эта красота была естественной. Поскольку же и искусство, как известно, привносит в естество некую красоту и поскольку эту красоту он ставит выше украшений, делаемых мастерами, он говорит: "Как на земле белильщик не может выбелить".
Поскольку же Предвечное Слово, воплотившееся ради нас, воипостасная Отчая Мудрость, конечно, в Самом Себе носит и слова евангельской проповеди, и буквы (облекающие слова) являются как бы одеждами Его, поистине белыми и ясными будучи, а в то же время и сияющими, и просвещающими, и как бы подобными жемчужинам, лучше же сказать, достойными Бога и боговдохновенными для зрящих в духе то, что принадлежит Духу, и богоугодно толкующих тексты Писания, то поэтому и слова евангельской проповеди евангелист назвал такими, какие белилыцик, то есть мудрец века сего, не может растолковать. И что говорю, "растолковать", если он и понять не может, когда другой растолковывает, потому что, как говорит апостол: "Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия... и не может разуметь" (1 Кор. 2, 14); поэтому, сводя на уровень чувственных явлений это превышающее ум и божественное и духовное сияние, заблуждается, безрассудно надмеваясь плотским своим умом, вступая в область того, о чем и понятия не имеет.
Но Петр, озаренный блаженнейшим этим видением и увлеченный к еще большей любви и желанию, не желая уже разлучаться с этим Светом, сказал Господу: "хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии" (Мф. 17, 4), поскольку время восстановления (всего) еще не наступило, а когда это время придет, тогда мы не будем нуждаться в рукотворенных кущах. Но тем, что распределяет им равные кущи, не следовало ему равнять Владыку с рабами: Христос, как Сын Божий, находится в недрах Отчих; пророки же надлежащим образом, как подлинные сыны Авраама, обитают в недрах Авраама. Итак, когда Петр, не зная, что говорить, говорил так, "се, облако светлое осенило их" (Мф. 17, 5), прерывая слова Петра и показывая, какая куща соответствует Христу.
Но что такое само это облако и каким образом, будучи светлым, оно осенило их? Не было ли это облако тем неприступным Светом, в котором Бог обитает, и тем Светом, в который Он облачается, как в одежды, ибо говорится: "Делаешь облака Твоею колесницею" (Пс. 103, 3); "и мрак сделал покровом Своим, сению вокруг Себя мрак' вод, облаков воздушных" (Пс. 17, 12)? Хотя, как говорит апостол: "Единый имеющий бессмертие... обитает в неприступном свете" (1 Тим. 6, 16), так что здесь свет и тьма являются тем же самым из-за неприступного блеска этого сияния. Но и относительно самого этого Света, который сначала был видим для глаз апостолов, священные богословы свидетельствуют, что он неприступен. "Ибо сегодня,- как говорит один из них,- бездна неприступного Света; сегодня на Фаворской горе зримо бывает апостолам беспредельное божественное сияние". И великий Дионисий, говоря, что этот неприступный Свет есть мрак, в котором обитает Бог, утверждает, что "в нем всякий удостоенный знает и видит Бога".
Итак, это был тот же Свет, который сначала видели апостолы, как сияющий от лица Господня, а после этого - как осеняющее светлое облако. Но сначала он озарял более слабо, а затем, явившись в гораздо более полной степени, вследствие чрезмерности света, стал неприступен для их зрения, и таким образом он осенил Источник божественного и приснотекущего Света - Солнце Правды, Христа. Да и в чувственном солнце тот же свет дает себя видеть взору, когда проливается в виде лучей и тоже бывает недоступен для взора, когда кто-нибудь устремит свой взгляд (непосредственно) на солнце, потому что свет его ярче, чем могут выдержать наши глаза. Но чувственное солнце светит не по своему желанию, а по природе, и светит не только для тех, кому бы пожелало; Солнце же Истины и Правды - Христос, обладая не только естеством и естественным сиянием и славой, но, в равной мере, и волей, промыслительно и спасительно озаряет только тех, кого желает, и то в той степени, как Ему это угодно. Поэтому, пожелав. Он, как солнце, озарил и был зрим для глаз апостолов, и то не на долгое время, а затем, еще сильнее просияв, как Ему это было угодно. Он, вследствие превосходящего сияния, стал недоступен для очей апостолов, как бы войдя в светлое облако. Но и голос раздался из облака: "Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте" (Мф. 17, 5). На Иордане, когда Господь крестился, разверзлись Небеса и был тот же глас, исходящий от той же, конечно, Славы, которую затем увидел Стефан, исполненный Святого Духа, когда Небеса раскрылись и для него. Ныне же этот глас исходил из облака, осенившего Иисуса. Итак, это облако тождественно со сверхнебесной Славой Божией. Неужели же чувственный свет будет сверхнебесным? Голос же Отца из облака показал, что все бывшее до пришествия Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, как-то: жертвы, законоположения, усыновления - были несовершенными и не были и не совершались на основании первичной воли Божией, но были (лишь) допущены ввиду этого будущего пришествия и явления Господня. И Он есть Тот, к Которому, как Возлюбленному Сыну, благоволит Отец, Которым Он совершенно довольствуется и в Котором почивает, поэтому и повелевает Его слушать и Ему повиноваться. И если Он сказал: "Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель... тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь" (Мф. 7, 13-14),- слушайте Его; и если Он сказал, что . этот Свет есть Царство Божие,- слушайте Его и веруйте Ему, и делайте I, себя достойными этого Света.
Но когда воссияло светлое облако и возгремел Отеческий голос из облака, "ученики пали на лица свои" (Мф. 17, 6),- говорит [евангелист], пали же они ниц не потому, что услышали голос, поскольку и в других случаях неоднократно он был слышен - не только на Иордане, но и в Иерусалиме, при приближении спасительной Страсти, когда Господь говорит: "Отче! прославь имя Твое", тогда "пришел с неба глас: и прославил и еще прославлю" (Ин. 12, 28); и весь народ слышал это и, однако, никто не упал. Здесь же не только был голос, но одновременно осиял их и невыносимый Свет. Поэтому богоносные отцы справедливо признают, что ученики пали ниц не из-за голоса, но по причине превосходящего и сверхъестественного Света, потому что и прежде чем прозвучал голос, они "были в страхе", как говорит Марк (Мк. 9, 6), конечно, вследствие этого Богоявления.
Но когда, на основании всего этого, является очевидным, что этот Свет есть божественный и сверхъестественный и несотворенный, чего хотят эти нахватавшиеся сверх должного светских и недуховных наук и не способные познать то, что от Духа?! Но они впадают и в иную бездну, потому что они не признают, что этот Свет является божественной славой, ни Царством Божиим, ни красотою, ни благодатью, ни сиянием, как это утверждаем мы, наученные Господом и богословием, но в то же время они решительно утверждают, что тот Свет, который они раньше Называли чувственным и сотворенным, есть существо Божие. Господь же в Евангелии называет этот Свет не только общей славой для Себя и Отца, но и для святых Ангелов, как пишет божественный Лука: "Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов" (Лк. 9, 26). Так что утверждающие, что эта слава есть существо Божие, этим признают, что оно тождественно у Бога и у Ангелов, а это верх нечестия! Не только Ангелы, но и святые люди являются причастниками этой Славы и Царствия, но Отец и Сын с Божественным Духом по природе Своей обладают этой славой и Царством, святые же. Ангелы и люди являются участниками ее по благодати,- оттуда получая озарение. И это нам подтвердили Моисей и Илия, видимые в этой славе с Ним (Лк. 9, 31). Моисей же просиял не только на Фаворе, будучи общником божественной Славы, но и некогда лицо его настолько было прославлено, что сыны Израилевы не могли взирать на него. И это подтвердил говорящий, что "бессмертную славу Отца Моисей восприял на своем смертном лице", и отвечающий Евномию, отрицавшему, что Сын является участником Славы Вседержителя, пишет так: "И даже если бы слово было о Моисее, я бы не допустил такого мнения".
Итак, у Бога и Святых Его - общая и единая Слава и Царство и Свет, поэтому и Пророк воспевает: "Да будет благоволение Господа Бога нашего на нас" (Пс. 89, 17), но никто еще до сих пор не дерзал говорить, что у Бога и Святых - общее и единое существо. И утверждать, что теперь на горе впервые обнаружилось общее божественное сияние Божества Слова и плоти, значило бы говорить в духе Евтиха и Диоскора, а не претендующих сохранять Православие. И эту Славу и Сияние увидят все, когда Господь явится, сияя от востока до запада; узрели же ее и сегодня восшедшие с Иисусом ученики Его, но никто не пребывал в самой жизни и существе Божием и никто не видел и не возвестил естества Божиего. И этот божественный Свет мерою дается и способен увеличиваться и уменьшаться, согласно достоинству принимающих его, неделимо разделяемого; и вот подтверждение сказанному: лицо Господа просияло ярче солнца, одежды же Его стали светлыми и белыми, как снег. И Моисей, и Илия были видимы в той же славе, но ни один из них не просиял тогда так, как солнце; и сами ученики то созерцали этот Свет, то были не в силах взирать на него. Итак, размеривается таким образом и неделимо разделяется и способен увеличиваться и уменьшаться этот Свет, и частично ныне, а частично позднее познается; поэтому и божественный Павел говорит: "Мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем" (1 Кор. 13, 9). Существо же Божие совершенно неделимо и неприступно, и никакое из существ не способно увеличиваться и уменьшаться. Впрочем же, это проклятым мессалианам свойственно полагать, что для достойных, по их понятию, возможно видеть существо Божие. Мы же, отвращаясь и от древних, и от новых еретиков, веруя, как были научены, что святые созерцают и как причастники разделяют Царство, и Славу, и Сияние, и Свет неизреченный, и божественную благодать, но не существо Божие, идем к сиянию благодатного Света, чтобы познать и поклониться Трисиянному Божеству, во Единице сияющему, неизреченному Сиянию из единой триипостасной природы, и устремим очи помысла на Слово, Которое ныне с плотию восседает превыше небесных сводов. Которое, как это подобает Богу, сидя одесную Величия, как бы издали так обращается к нам: "Если кто желает примкнуть к этой славе, пусть, насколько это возможно, подражает Мне и шествует тем путем, которым Я шел на земле и оставил как пример и образ жизни".
Итак, будем созерцать внутренними очами это великое зрелище: наше естество, навсегда соединившееся в своей жизни с невещественным огнем Божества, и, сняв с себя кожаные одежды, в которые мы оделись вследствие преступления, то есть отвергнув земные и плотские заботы, станем на святой земле, каждый создав свою личную святую землю, достигнув этого путем добродетели и тяготения к Богу, чтобы нам получить дерзновение, когда Бог придет во Свете, и, придя к Нему, воссиять и вечно пребывать с Ним, озаренным во славу Трисолнечного и единственнейшего Сияния ныне и присно и во веки веков. Аминь. Святитель Григорий Палама (65, 83-101).

предыдущий материал

оглавление

продолжение...